- Клянусь, ты никогда не слышал эту песню.
Он выглядел довольно. Он словно сообщал владельцу знаменитого итальянского ресторана новый способ приготовления спагетти. По - крайней мере его лицо приобрело торжественное выражение.
- Может быть. - Я пожал плечами. Тоже мне жизненная проблема. - Если ты будешь крутить это у меня перед носом, я, пожалуй, никогда ее и не услышу.
- Уверен, она тебе понравится.
Он потряс кассетой у себя над ухом, как мы когда-то в детстве делали с коробком из под спичек, в который садили муху или пчелу. Ну и сколько он собирался трепать мне нервы своей песней? Я начинал воспринимать его неадекватно. Не знаю, почему, но мне стало немного нехорошо. Дышать вдруг оказалось не таким уж незаметным занятием: Словно кто-то натянул мне на лицо плотную тряпку. Сначала, правда, это было столь ненавязчиво, что я и не обратил внимания на небольшие неудобства для легких.
- Ну, как, ты мне ее поставишь или нет?!?!
Боже, я, кажется, начинал переходить на повышенные тона.
Мы стояли на улице, но почему-то было очень мало людей. Вернее вообще практически не было для такого времени суток. Какая-то девушка с коротусенькой стрижкой и острыми чертами лица остановилась в двух метрах от нас и внимательно смотрела на разыгравшийся спектакль. Она изредка приглаживала рукой свои крашенные в непонятный желтовато-розовый оттенок коричневого, волосы. Похоже, она постриглась совсем недавно и еще не привыкла, что у нее короткая прическа.
- Ладно, ладно, поставлю, чего это ты так злишься?
Я мысленно прикинул, с каким удовольствием я съездил бы по морде этому умнику и это заставило меня улыбнуться.
- Я не злюсь.
Чертовщина какая-то. У меня начинала слегка кружиться голова. Хотя не совсем так. Она не кружилась, она, словно : хотела покружиться, но у нее не получалось. Этакие осечки головокружения. Из воздуха забрали еще немного кислорода.
- Ладно, слушай. - Мой приятель протянул мне наушники и вдруг скорчил такую гримасу, будто укусил недозрелый лимон, вымоченный в уксусе. Похоже, не одному мне было плохо.
Девушка, остановившаяся рядом с нами, на мгновение перевела взгляд на мужчину, обосновавшегося на тротуаре рядом с ней и тоже начавшего созерцать нас. В другое время я попросил бы их обоих прогуляться далеко - далеко. Но почему-то именно сейчас вопрос их присутствия меня мало волновал. Словно они были "свои":. Наконец мой приятель вставил кассету со своей дурацкой песней в плейер и протянул мне наушники. Ничего не произошло, разве что мне стало еще труднее дышать. Если дело так и дальше пойдет, то не хватит превосходных степеней для наречия "трудно". Да уж, песни, которая зазвучала, я раньше никогда не слышал. Звук пропадал, взвизгивал: такое чувство, что играли на жестянке, выпачканной мёдом.
- Что за бред?! - недовольно спросил я, возвращая наушники. Мой друг от удивления зашевелил ушами.
Он глянул на прозрачную крышку, под которой была видна кассета. Малюсенькие бобины ее в пластмассовом корпусе едва вращались. Чуть быстрее, чем мысли в моей голове. Иногда в обратном направлении. Как-то я видел, как ди - джеи вытворяют нечто подобное с виниловыми пластинками, но это аудио - кассета, да еще и сама по себе?!
- Почему все такое тяжелое? - спросила кого-то из нас стриженная девушка, роняя свою сумку на землю и пытаясь расправить сгорбленные плечи.
- Не знаю! - ответил я ей.
Мне самому было нелегко стоять. На плечах было по одному борцу сумо на каждое.
Наверное, сила гравитации увеличилась в два или три раза. Мужчина, последним остановившийся около нас, наклонился за только что упавшей сумкой. Но он не смог ее поднять - наверное, та показалась ему слишком тяжелой. Было видно по его лицу, что он и сам с трудом разогнулся.
- Надо двигать куда-нибудь: - лицо его, которое стало вспухшим и едва ли не фиолетовым от прилившей крови, мгновенно побледнело, когда он выпрямился.
Только после этого я осознал, что мы все бледны как покойник - альбинос. После этого открытия я сделал еще одно. Мой взгляд случайно скользнул по телу девушки и я увидел, что ноги ее, лишь на четверть закрываемые мини-юбкой, надулись, покраснели, на них выступили такие вены, что любая варикозная старуха лопнула бы от зависти. Уверен, что под брюками ноги нас, мужчин, представляли еще более жалкое зрелище. Лично мои, я чувствовал, превратились в два пульсирующих окорока. Вдруг, когда мы медленно направились вдоль по улице, пытаясь понять, что же происходит, справа от нас раздался необычный звук. Клянусь, я узнал бы его из миллиона других. Так хрустит жестяная банка из под пива, когда сминаешь ее в руке перед тем, как выбросить. Я немного ошибся. Это была не банка пива. Это был корпус иномарки. Крыша ее продавилась, как продавливается полиэтиленовая пленка на теплице под тяжестью воды. Углубление становилась все больше и больше.
Все как по команде отвернулись - зрелище было не из приятных. Я понятия не имел о том, что творится с гравитацией, но я смертельно устал, пройдя каких-нибудь метров двадцать. Впереди был перекресток, на котором когда-то велись дорожные работы. Мы направлялись к нему.
Гравитация творила чудеса: То ли от недостатка кислорода для мозга, то ли еще от чего-то, но у меня началось нечто наподобие галлюцинации. Я видел, что происходит вокруг, но параллельно у меня в голове созрела ужасающая картина - я видел звездное небо. Видел планету Земля, но не такой, как ее рисуют в детских учебниках, не шар, выкрашенный в смесь белого, голубого, зеленого и желтого: Я видел ее абсолютно черной на черном фоне и все же видел. Все, что когда-либо окружало нашу Матушку-Землю, все эти ошметки облаков, искусственные спутники, гигантские куски какой-то неизвестной субстанции, все это стягивалось к центру вращения. Планета уменьшалась в размерах со скоростью, доступной для глаз. Я зажмурился и застонал от давящего, сминающего воздействия атмосферы. Люди, окружавшие меня, все больше превращались в растолстевших книзу белесых уродцев с перекошенными от боли лицами. Словно восковая маска застыло лицо стриженой девушки. Струйка крови успела уже запечься на подбородке, а глаза были словно обведены тонкой яркой красной чертой.
- Я шствую, шт гтова убть вс всх: - едва слышно с натугой произнесла она. - Я вс пчмуто нчинаю ненвидть!
Я понял, что хоть и не отдавал себе отчета в этом, но я тоже быстро наполнялся ненавистью неизвестной природы к моим спутникам.
- Я тоже: - ободрил ее я. Как мне показалось, мои слова звучали более разборчиво.
- И я: - сказал мой приятель, хотя его речь была похожа на стон. Он точно пытался как можно громче произнести звук "а".
- Что это? - довольно громко вскрикнула девушка, на этот раз почти отчетливо произнося каждую букву.
Все посмотрели туда, куда она показывала. Вот это да!!!
Там, где велись дорожные работы, в промежутке между застывшим экскаватором и громадной, до сих пор расползавшейся под давлением воздуха, кучей песка, в земле зияла дыра диаметром метра в два. Это было все равно, что выглядывать в открытый люк самолета. Там был целый мир в этой дыре. Мы видели внизу густые зеленые джунгли, но он не казались опасными, скорее, наоборот, манящими, доброжелательными. Дальше, за джунглями, шел широкий песчаный пляж и какой-то громадный водоем ярко голубого цвета, каким бывает океан в рекламных роликах турагентств. В воде беззаботно плескались люди. Завораживающее зрелище. Словно в том мире, на который мы смотрели , было твердое небо и мы выглядывали вниз из дыры в нем:
- Как дыра в небе. - нарушил я долгое молчание.
- It's an Eden garden. - почему-то по-английски сказал мой приятель, показывая рукой в дыру. А потом - по-русски. - Это райский сад.
- И это дыра не в небесах, а во времени. - добавила стриженая девушка.
- Что же нам делать?
- Мы войдем в нее. - сказала она и мы по одному шагали в дыру.
Каждый, кто заносил над ней ногу, мгновенно исчезал. Когда подошла моя очередь, я сделал шаг, зажмурившись и открыл глаза только когда понял, что стою по колено в теплой океанской воде, дышу полной грудью, а на мои плечи уже ничего не давит."